Немного истории [1].

        Ни одна научная теория не возникает на пустом месте. Теория относительности - не исключение, у нее тоже многовековые «корни».
        То, что в природе существует некая особая, связанная с неподвижными звездами система отсчета, где любое движение рано или поздно прекращается и тело переходит в состояние покоя, античным и средневековым ученым представлялось вполне очевидным. Можно ли отличить движение от состояния покоя и как это сделать — у них таких вопросов просто не возникало. Как говорится, зачем лишние слова - смотри и сам увидишь! Сформулированный Галилеем принцип относительности - все равномерно и прямолинейно движущиеся системы отсчета равноправны, и нет способов установить, пребываем мы в состоянии покоя, или движемся, был одной из тех «сумасшедших идей», которые, образно говоря, взрывают мировоззрение современников. Казалось, мир потерял свою вековечную устойчивость, стал иллюзорным, зависящим от точки зрения. Выходило, что во Вселенной нет ничего, что можно было бы использовать в качестве исходного «верстового столба», и мы никогда не узнаем, движется окружающий нас мир в пространстве или же «стоит на якоре». Неудивительно, что общепризнанной истиной идея относительности стала далеко не сразу. Те, кому испытанная временем античная картина мира была ближе и понятней, опровергали галилеевский принцип рассуждениями и опытом.
        Впрочем, такова судьба всех новых идей: утвердить себя на страницах учебников - дело весьма непростое! Конечно, в этом есть и положительная сторона - инертность нашего мышления помогает отсеивать необоснованные теории и скороспелые выводы. Конкуренцию выдерживает лишь нечто действительно стоящее.
        Но время шло, неудачные попытки опровергнуть принцип относительности убеждали недоверчивых, и в середине прошлого века уже мало кто сомневался в его справедливости. Механика, являвшаяся тогда основным содержанием физики, хорошо с ним согласовалась и стала его надежной опорой. Наглядный пример затерянного в океане маленького плота, пассажиры которого никак не могут решить, плывут они или стоят на месте, приводился как неопровержимое доказательство того, что покой и движение относительны.
        Тем более неожиданными стали результаты опытов с магнитами и токами. Выяснилось, что с точки зрения неподвижного и движущегося наблюдателей они выглядят совсем по-разному. В том, что это так, легко убедиться, если вспомнить хорошо известный из школьной физики факт: неподвижный электрический заряд не создает вокруг себя магнитного поля, а вот движущемуся заряду такое поле обязательно сопутствует. Другими словами, измеряя с помощью достаточно точных приборов магнитное поле, пассажиры дрейфующего в океане плота, казалось бы, могут безошибочно установить, движется их плот или остается неподвижным.
        В отличие от механики электродинамика не подчиняется принципу относительности Галилея. Это означает, что существуют тела, о которых можно точно сказать, что они находятся в состоянии абсолютного, «вселенского» покоя. Это как бы остов, своеобразное «дно мира», относительно которого совершаются все движения и процессы. Связанная с ними система координат будет «самой главной», привилегированной по сравнению со всеми другими.
        Ну а когда выяснилось, что свет - это электромагнитные волны, пришлось признать, что «самая главная система» связана с особой средой — мировым эфиром, колебания которого в кажущемся нам пустым пространстве передают свет подобно тому, как колебания воздуха передают звуковые волны. Только в этой, одной-единственной, координатной системе эфир остается абсолютно неподвижным. Во всех других дует эфирный ветер - наподобие того, который мы ощущаем, стоя в кузове быстро мчащегося грузовика, и если уметь измерять скорость этого ветра, то всегда - даже в закрытой со всех сторон глухой бочке - можно точно установить направление и скорость своего движения.
        Вот так представляли себе физики пространственно-временной «каркас» нашего мира в конце прошлого века [2]. Казалось, электромагнитные явления навечно похоронили принцип относительности, оставив ему лишь узенькую область самых простых, чисто механических процессов.
        Однако идея эфира крайне противоречива. Для объяснения одних явлений нужно было учитывать эфирный ветер, в других же случаях приходилось считать, что эфир почему-то увлекается движущимися телами (как бы прилипает к ним) и «ветер» почти не заметен.
        Знаменитый опыт Майкельсона и Морли, измерявший скорость света в двух направлениях - вдоль и поперек скорости движения, вообще не обнаружил никаких следов эфира. Оказалось, что свет движется всегда одинаково - независимо ни от скорости его источника, ни от направления самого светового луча. Это похоже на то, как если бы скорость яблока, брошенного из кузова проезжающего мимо автомобиля, не зависела ни от его скорости, ни от того, в каком направлении - вперед, назад или в сторону - брошено яблоко. Физики были в полной растерянности.

        Две теории.

        Для преодоления затруднений были предложены два пути - один голландским физиком Лоренцем, другой - в ту пору швейцарцем Эйнштейном и французским математиком Пуанкаре.
        Лоренц доказал, что физику можно привести в порядок, если допустить, что размер тел и темп связанных с ними процессов зависят от скоростей их движения - диаметр движущихся часов уменьшается в направлении их скорости, а ход замедляется.
        Логические противоречия при этом устранялись, но какой ценой! Прямо скажем - гипотеза более чем странная; действительно, из разряда «сумасшедших».
Некоторые физики пытались объяснить ее лобовым сопротивлением эфирной среды. Но при чем тогда тут часы, почему они отстают? Это оставалось необъяснимым…
        Впрочем, как бы там ни было, последующие эксперименты подтвердили теоретические догадки Лоренца - длина и время и вправду зависят от скорости. Ниже мы еще вернемся к этому вопросу.
        Из лоренцевской теории следовало, что эффекты сжатия и запаздывания можно наблюдать для любого движущегося тела, стоит только сравнить их с неподвижными линейкой и часами, но вот движение самой системы координат обнаружить нельзя. Дело в том, что ее скорость является общей для всех тел; соответственно и размеры тел тоже сжимаются в равной степени, в том числе и у всех линеек, а это означает, что для измеряемых с их помощью длин всегда будут получаться не зависящие от скорости значения. Всякий раз, переходя к новой системе координат, мы как бы надеваем новые очки - и весь мир сразу изменяет свой масштаб. У землянина и у пилота космической ракеты он разный, но какой лучше, сказать нельзя.
        То же самое происходит и со временем - темп всех процессов и ход всех часов изменяется одинаково, поэтому никакого смещения времени мы не ощущаем.
        Пассажиры затерянного в океане плота ошибались, надеясь определить свою скорость путем наблюдений электромагнитных процессов Они пользовались неправильной теорией. В исправленной Лоренцем физике принцип относительности становится универсальным - под его власть попадают не только механические, но и все электромагнитные процессы.
        Суть лоренцевской теории, как и старой теории Галилея, можно выразить словами: все познается лишь в сравнении.
        Вместе с тем великий голландский физик никак не хотел отказаться от идеи мирового эфира. Он еще не знал квантовой теории, и картина распространения световых колебаний в абсолютной пустоте казалась ему абсурдной. Поэтому в его теории равноправны все координатные системы за исключением той, которая «привинчена» к эфирному веществу. На нее принцип относительности не распространяется, и физические явления в ней протекают не так, как в других. Лоренц не указал, каким способом, с помощью каких приборов можно обнаружить такую систему. Он просто верил в ее существование и был убежден, что когда-нибудь физики придумают подходящие методы.
        Пуанкаре и Эйнштейн были согласны с тем, что изменения длин и времени - это реальные, измеримые в опытах явления, но в отличие от Лоренца считали это свойством не самих тел, а следствием более точного определения того, что следует называть длиной. Обычно мы над этими вопросами не задумываемся и считаем безразличным, в какие моменты времени измеряются координаты ее конца и начала. Можно, например, зафиксировать начало линейки сегодня утром, а ее конец - в четверг или через месяц, и результат будет одинаковым. Однако если длина и время зависят от скорости, то фиксировать конец и начало нужно точно в один и тот же момент времени, так как иначе успеют произойти смещения координат. Такой подход стали называть теорией относительности, поскольку тут все зависит от относительной скорости: никаких особых, привилегированных систем здесь нет - они все равноправны.
        Эйнштейн представлял себе свет в виде волнообразно распространяющегося потока частиц-фотонов. А частицы, понятно, могут лететь и в пустоте, поэтому эфир Эйнштейну просто не был нужен, нет и связанной с ним привилегированной системы Представления Пуанкаре были более сложными, связанными с философией, и мы оставим их в стороне. Важен главный вывод: если пассажиры упоминавшегося выше плота обнаружат, что вокруг электрического заряда нет магнитного поля, это будет означать лишь то, что он неподвижен относительно их плота - и только; что же касается скорости последнего, то она остается неизвестной.
        Конечно, сразу усвоить все это непросто, и у читателя, наверное, возникло немало вопросов. Однако мы не будем на них останавливаться, нас интересует не содержание теории относительности (этому посвящены хорошие научные и научно-популярные книги), а вопрос о справедливости ее следствии. Подчеркнем лишь еще раз, что подходы Лоренца и Пуанкаре-Эйнштейна различаются только тем, что в первом случае постулируется существование неподвижной (так сказать, «королевской»!) системы отсчета, а во втором ее нет; в остальном же теории совершенно одинаковы и приводят к одним и тем же выводам.
        Поскольку ни один эксперимент, а их было немало, пока еще не обнаружил никаких следов «королевской системы», то большинство физиков верят сегодня в теорию относительности так же твердо, как в законы арифметики. Тем не менее тут следует быть осторожным - уже не раз случалось так, что ревизия, казалось бы, совершенно очевидных и давно установленных фактов приводила к неожиданным результатам. Да и вообще, едва ли в природе существует какая-либо закономерность, применимая всегда и всюду. Это побуждает «еретиков», и не только дилетантов-любителей, но и профессионалов-физиков, размышлять о границах применимости теории относительности и ставить новые опыты по поиску «королевской системы». Может, в каких-то редких, исключительных случаях она все же проявится? Это позволило бы воскресить почти забытую сегодня эфирную теорию Лоренца.
        К мысли о том, что эфир в какой-то форме все же может существовать в природе, подталкивают открытие заполняющего все пространство космического фона нейтрино и фотонов, выводы квантовой теории о невидимом нам «газе» частиц в микроскопических «порах» пространства и некоторые другие факты [3]…

        Испытание опытом.

        Наверное, все помнят о том, что, вращая прямоугольную, декартову систему координат вокруг ее «начала», мы получим бесконечное количество эквивалентных координатных систем, отличающихся направлениями своих осей и связанных простыми тригонометрическими формулами. Можно доказать, что переход от одной равномерно движущейся системы отсчета к другой тоже представляет собой поворот, но только не в обычном, а в четырехмерном пространстве, у которого три координаты «чисто пространственные», а четвертая - время. Оказывается, угол поворота в таком необычном пространстве зависит от относительной скорости координатных систем - чем она больше, тем шире угол. Формулы, выражающие координаты одной системы через координаты другой, называются преобразованиями Лоренца - он одним из первых вывел эти формулы и изучил их свойства.
        Так вот, если бы в опытах проявились какие-либо отклонения от этих формул, можно было бы сказать, что теория относительности неверна. Сокращение длин и замедление часов в этом случае подчинялось бы каким-то иным законам. Однако лоренцевские формулы очень точны. Специально предпринимавшиеся для их проверки эксперименты показали, что если отклонения от них и существуют, то лишь за пределами точности опытов - во всяком случае они меньше сотой доли процента.
        Огромное количество экспериментов, выполненных с элементарными частицами на ускорителях, тоже свидетельствует о том, что формулы теории относительности верны по крайней мере до сотых долей процента.
        Вместе с тем известно несколько опытов, авторы которых упорно настаивают на том, что им удалось не только обнаружить отклонения от лоренцевских преобразований, но и доказать существование в природе абсолютно неподвижной системы координат.
        В одном из таких экспериментов, выполненном несколько лет назад болгарским физиком С. Мариновым, лучи двух лазеров направлялись навстречу друг другу сквозь расположенные один против другого отверстия в двух черных, поглощающих свет дисках, укрепленных на общей оси. Когда ось приводится во вращение, световые лучи уже не попадают точно в центры противостоящих отверстий, так как за время движения света от одного диска к другому последний успевает чуть-чуть повернуться, и часть света уходит за край отверстия. Чем быстрее вращается ось, тем большая часть запаздывающего света поглощается дисками. Интенсивность прошедших сквозь два отверстия лучей фиксируется высокочувствительными детекторами.
        Одно из основных положений теории относительности состоит в том, что скорость света не зависит от направления его движения, поэтому ослабление обоих лазерных лучей вращающимися дисками должно быть одинаковым. А вот эксперименты Маринова показали, что это не так!
        Опыты повторялись в нескольких вариантах на установках, где трудно контролируемая, подверженная деформациям механическая система дисков заменялась оптической, с отражающими зеркалами; и тем не менее результат получался один и тот же: скорость света во встречных пучках разная. И самое главное - добавка к скорости, которая в одном пучке увеличивает, а в другом уменьшает среднюю скорость света, во всех опытах оказалась равной 300-400 километрам в секунду, то есть такой же, как измеренная астрономами скорость движения Земли по отношению к заполняющему космос фону нейтрино и фотонов.
        Измерения повторялись в разное время суток и разное время года с тем, чтобы поверхность планеты, а вместе с ней и измерительная установка были по-разному ориентированы относительно скорости Земли. Это позволило вычислить не только величину добавки к скорости, но и направление Оно тоже оказалось близким к тому, что дают астрономические наблюдения.
        Если это так, то космический фон - это как раз тот «якорь», к которому можно прикрепить «королевскую» систему отсчета.
        Результат удивительный! Что это - следствие методических погрешностей опытов, одно из тех труднообъяснимых совпадений, которые не раз встречались в истории физики, или же, действительно, фундаментальный вывод? Большинство физиков склоняются к первой версии, однако, чтобы быть уверенным, следует прежде всего повторить опыты Маринова и его коллег - ведь результат можно считать достоверным лишь в том случае, если он воспроизведен несколькими независимыми группами физиков.

        Природа лоренцевского сжатия.

        К проверке теории относительности можно подойти и с другой стороны. Как уже говорилось выше, положенный в ее основу подход Пуанкаре и Эйнштейна рассматривает сокращение длины как следствие изменений временных координат ее конца и начала. Это происходит со скоростью света, поэтому, оставаясь в рамках теории относительности, нельзя увидеть контуры перестраивающегося тела, соответствующие сразу его старой и новой скоростям. Для этого нам пришлось бы обогнать свет, а это невозможно, поскольку скорость его самая большая из всех возможных в природе. Иное положение в теории Лоренца, который считал сокращение длины свойством самого тела. В этом случае переход к новой системе координат должен происходить с той скоростью, с какой в данном теле передаются деформации. В принципе это можно заметить и даже заснять на кинопленку.
        Итак, наблюдая за телом, когда оно изменяет свою скорость, можно узнать, какой из двух альтернативных подходов правильный - Лоренца или Пуанкаре-Эйнштейна.
        Недавно в немецком физическом журнале «Натурфоршунг» («Исследование природы») появилась статья, предлагающая использовать для этого равномерно движущийся и одновременно вращающийся стальной крест. Понятно, что, когда его плечи параллельны скорости поступательного движения, они должны сокращаться, а повернувшись в перпендикулярное положение, - растянуться. Другими словами, при вращении креста будет наблюдаться пульсация его плеч. К такому выводу приводят обе теории - и эйнштейновская, и лоренцевская, но в последней концы плеч будут запаздывать по сравнению с центром и форма креста должна отличаться от той, которую предсказывает теория относительности.
        Расчеты показывают, что если крест состоит из двух стальных (достаточно крепких на разрыв) стержней толщиной 0,5 сантиметра и длиной 20 сантиметров и вращается он со скоростью в несколько тысяч оборотов в секунду (это скорость ультрацентрифуги), то деформация стержней вблизи их концов составит уже несколько миллиметров. Такую величину легко заметить.
        Пока такой опыт еще не выполнен.

        Кандидаты на царский трон.

        Теория относительности изгнала из физики мировой эфир. Он ей не нужен, ни одна ее формула не использует этого понятия. Но как тогда быть с квантовой теорией, которая доказывает, что вакуум - это не пустота, а некая особая материальная среда, образованная флуктуациями (образно говоря, миганиями) мириадов рождающихся «из ничего» и тут же аннигилирующих частиц и античастиц? Разве это - не тот же эфир? Ведь недаром говорит пословица: что в лоб, что по лбу!
        Нет, между мировым эфиром и квантовым вакуумом есть принципиальные различия. Вот, например, одно из них. Если выделить кусочек эфира, то его скорость, как и скорость простого уличного булыжника, будет разной в зависимости от того, рассматриваем мы их из окна комнаты, из кузова движущегося автомобиля или через иллюминатор стремительно летящей ракеты. В то же время, если, пользуясь методами квантовой механики, посмотреть, как происходит «кипение» вакуумных флуктуаций, рассчитать их энергии и скорости, мы увидим, что они всегда одинаковы, как их ни рассматривай. Более того, нельзя понять, покоится вакуум или плывет подобно воздушному потоку, - понятие скорости к нему просто не применимо. В нем нет ничего, за что можно было бы зацепиться, - ни устойчивых неоднородностей, ни стабильных скоростей. Все мерцает, мгновенно изменяется - как в калейдоскопе.
        Квантовый вакуум - явно неподходящий кандидат на царский трон, «королевской системы» координат с ним не свяжешь.
        А нельзя ли вместо гипотетического эфира использовать в качестве «якоря» координатной системы реально существующий фон космических фотонов и нейтрино? Эти частицы, доставшиеся нам в наследство от «первичного взрыва», в котором «родилась» наша Вселенная, очень слабо взаимодействуют с веществом и, подобно эфиру, равномерно заполняют пространство. Казалось бы, такой фон может служить отличной основой для «наклеивания» координатной сетки. Опыты Маринова и его коллег тоже говорят в пользу такого вывода.
        Идея «реликтовой системы координат» обсуждается во многих научно-популярных статьях и книгах. По мнению их авторов, уже сама возможность ее построения доказывает ошибочность эйнштейновской теории относительности, строго-настрого запрещающей какие-либо привилегированные системы отсчета.
        Это не так. Реликтовый фон существенно отличается от мирового эфира тем, что тот представляет собой принципиально неустранимую всепроникающую среду, и если бы он существовал, мы, образно говоря, находились бы в положении пассажиров стеклянного вагона, которые по мельканию эфирных «шпал и гравия» всегда могут судить о скорости своего движения. Напротив, от реликтового излучения, электромагнитного и даже нейтринного, всегда можно заэкранироваться (технические трудности сейчас не в счет) и создать полностью изолированную от внешнего мира физическую систему (так сказать, вагон без окон), внутри которой опять нет ничего, что можно было бы использовать в качестве меток для отсчета скорости.
        Существование реликтового фона не опровергает теории относительности, а «наклеенная» на него система координат оказывается не универсальной и не может играть роль «королевской».
        Тем не менее есть обстоятельство, которое, с первого взгляда, позволяет превратить Золушку в принцессу. Представим себе надувной резиновый шарик, на котором отмечено несколько точек. Когда его надувают, его поверхность равномерно растягивается и нарисованные на ней точки разбегаются друг от друга Астрономические наблюдения показали, что точно так же ведет себя пространство нашего мира: оно непрерывно распухает во всех своих точках и все погруженные в него космические объекты - звезды, галактики, их скопления - все быстрее и быстрее удаляются друг от друга.
        В одной из сказок рассказывается о волшебном горшочке, без устали извергающем из себя кашу. Наш мир устроен так, как если бы в каждой его точке был спрятан такой извергающий пространственную «кашу» горшочек. Не зря говорят, что реальность удивительнее любой самой причудливой сказки!
        И вот тут мы подходим к самому главному Рождение «пространственной каши» можно рассматривать в разных системах координат - с Земли, с точки зрения жителя далекой быстро удаляющейся от нас галактики и так далее. Среди этих систем можно найти такую, где распухание пространства и разбегание небесных тел происходит симметрично, без перекосов - совершенно одинаково по всем направлениям. В принципе с помощью достаточно точных приборов это удивительное явление можно наблюдать не только в космосе, но и в любом небольшом, изолированном от внешнего мира объеме. А это означает, что подобно всепроникающему гипотетическому эфиру процесс изотропного разбегания материальных предметов выделяет особую, привилегированную систему отсчета, применимую всегда и всюду.
        Вот теперь-то, казалось бы, королевский трон наконец занят, а теория относительности опровергнута!
        Но этот вывод опять-таки неверен. Нет спора - мы действительно нашли привилегированную систему отсчета, но, если присмотреться внимательнее, она совсем не того типа, который нам нужен. Ведь принцип относительности имеет дело с равномерным движением, а по отношению к нашей системе все другие будут двигаться с ускорением — их будет уносить разрастающийся «поток» извергающегося пространства. Во всех этих системах мы будем ощущать силу инерции, подобную той, которая прижимает нас к спинке кресла в резко стартующем автомобиле или поезде. Такие системы отсчета изучает общая теория относительности, в которой преобразования Лоренца заменяются уже более сложными формулами.
        Образно говоря, занимаясь претендентами на царский трон, мы не заметили, как перешли границу другой страны, где монархия упразднена, а царский трон - в музее!
        Впрочем, учитывать расширение пространства и вводить поправки в формулы Лоренца приходится лишь в астрофизике, в земных условиях, как уже говорилось выше, они меньше сотых долей процента

        Так что же получается?

        А то, что сегодня нет никаких данных, ни экспериментальных, ни теоретических, которые бы «закрывали» теорию относительности. Требующие еще подтверждения и проверки опыты С. Маринова и несколько им подобных не в счет. Теория относительности по-прежнему остается фундаментом современной физики, хотя ее выводы и не нравятся некоторым энтузиастам-практикам (так же, как не нравится и закон сохранения энергии - в институты до сих пор приходят проекты вечных двигателей!)
        Вместе с тем следует еще раз отметить, что «абсолютных теорий», применимых всегда и всюду, не существует. В любой есть противоречия и вопросы, на которые она ответить не в состоянии, - для этого требуется более широкое теоретическое построение. Теория относительности не выпадает из этого ряда. Мы уже видели, что в расширяющемся пространстве на смену ей приходит общая теория относительности 4. Можно думать, что обобщений потребуют понятия длины и момента времени в области очень малых масштабов - внутри элементарных частиц. Там уже сегодня приходится вводить образ четырехмерного электрона, имеющего размеры не только в пространстве, но и во времени, хотя не совсем понятно, что это значит физически.
        Все это - предмет для дальнейших размышлений. Тут есть над чем подумать и специалистам, и тем, кто просто увлекается необычными идеями «за горизонтом нашего знания».

Примечания.

1. Статья подготовлена на основе обзора В.С. Барашенкова и М.3. Юрьева «Нарушается ли принцип относительности?», вышедшего в свет в журнале «Физика ядра и элементарных частиц».

2. Для особо придирчивых читателей заметим, что идея эфирной среды возникла раньше электромагнитной теории. Впервые она стала обсуждаться в оптике. Тогда физики еще не знали, что свет - это разновидность электромагнетизма.

3. Подробнее об этом можно прочитать в книге автора «Кварки, протоны, Вселенная». М., «3нание», 1989 г.

4. Об этом можно прочитать в статье «Тайна всемирного тяготения», «Знание - сила», № 1, 1987 г.

Справка:

Барашенков Владилен Сергеевич (1929-2004), доктор физико-математических наук (1963), профессор (1969), с 1976 года начальник сектора математического моделирования объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ, г. Дубна).

Маринов Стефан (1931-1997), болгарский физик, директор Института фундаментальной физики в г. Грац (Австрия). Свой главный труд с обоснованием несостоятельности существующего закона сохранения энергии в том виде, в котором его обычно используют, Маринов закончить не успел. 15 июля 1997 г. профессор Стефан Маринов погиб, будучи выброшенным неизвестным из окна университетской библиотеки в центре г. Грац.

Профессор П.T. Pappas.
Дата: вторник, 5 августа 1997 в 6:02 по восточному времени.
Markopulioti 28, Афины 11744, Греция.
электронная почта pappasp@ibm.net
«Стефан провел большую часть своей жизни, борясь с беспорядком и дезинформацией в физике. Теории, сокращающие физику экспериментов и увеличивающие роль утопической "мысленной" физики, типа теории относительности с наблюдателями, двигающимися с постоянной (неосуществимой) скоростью. Стефан, однако, скоро понял, что это была только трата его времени - борьба со швалью и политикой интригующей за спиной физики.
Стефан Маринов был также сильным сторонником несохранения энергии как основного принципа вселенной, создания, и жизни. Скоро, большой страстью и миссией его жизни стали доказательство несохранения энергии и предложение этого человечеству, как механизма поставки обильной энергии для каждого, завершения голодания третьего мира и общей бедности ниже элементарного жизненного уровня и подъема человечества к его следующей стадии развития. Стефан Маринов считал, в течение прошлых пятнадцати лет его жизни, создание устройства, самоподдерживающейся энергии, так называемого "Вечного Двигателя", есть единственная миссия его жизни, данная ему, и цель его жизни».